Фаулз Джон - Элидюк



Джон Фаулз
Элидюк
От автора
Поначалу я думал дать этому сборнику рассказов1 название "Вариации", имея
в виду вариации как на некоторые темы прежних моих книг, так и в отношении
разных способов повествования - хотя я терпеть не могу ставить в неудобное
положение читателей, незнакомых с другими моими сочинениями или неспособных,
положа руку на сердце, назвать разницу между rйcit2 и discours3. Впрочем, и им
тревожиться не о чем. Единственная причина, по которой я отбросил это рабочее
название, состояла в том, что первые профессиональные читатели, знакомые с
моими книгами, не увидели ни единого основания для названия "Вариации"...
помимо личного миража, возникшего в сознании автора. Я посчитался с их мнением
и, если не считать настоящего упоминания о ней, сохранил эту иллюзию для
внутреннего употребления.
И все же, "Башня из черного дерева" тоже представляет собой вариации, хоть
и более бесхитростные, источник ее настроения, а отчасти и тем, и композиции,
теперь уже настолько далек от меня и забылся так основательно - хоть я и имею
причины считать таковым историю литературы, - что мне захотелось воспроизвести
некий его фрагмент. К тому же, неразгаданная тайна, как знает любой агностик и
любой романист, - являет собою мрачное доказательство окончательного
увиливания от творческой ответственности. На совести моей лежит мертвая ласка;
а еще глубже - мертвая женщина.
Изучая в Оксфорде французскую литературу, я читал все без разбору, причем
скорее от невежества, чем от большого ума. О настоящих моих вкусах я имел
представления весьма отдаленное, ибо принял на веру широко распространившийся
в ту пору миф, что будто бы одни лишь преподаватели обладают правом на личные
пристрастия. Нынешним студентам я такой подход не порекомендовал бы, но одна
выгодная сторона у него все же имеется. В конечном итоге, у меня на строго
прагматической основе сформировались мои собственные "нравится" и "не
нравится"; я также научился ценить то, что мне не удавалось забыть в течение
многих лет. Одним из таких упрямых долгожителей был "Le Grand Meaulnes"4
Ален-Фурнье. Немалое число молодых диссертантов говорят мне теперь, что не
видят сколько-нибудь значительных параллелей между "Le Grand Meaulnes" и моим
"Магом"5. Должно быть, я перерезал пуповину - истинная связь между этими
книгами требует именно такой метафоры - гораздо аккуратнее, чем мне казалось в
то время; а может быть, нынешняя ученая критика просто слепа в отношении
связей в гораздо большей мере эмоциональных, нежели структурных.
Притяжение Анри Фурнье я ощущал с самого начала. Иное дело - другая часть
учебной программы. Старо-французский язык с его латинизмами, непостижимой
орфографией и богатством диалектических форм, возможно, и способен зачаровать
лингвиста, но того, кто стремится понять суть читаемого, эти сложности
попросту раздражают. Тем не менее, впоследствии мне пришлось обнаружить, что
одна область старо-французской литературы отказывается погружаться в реку
забвения, чего я от души желал всей этой литературе с того самого дня, как
сдал выпускные издания. Эта область - правильнее будет назвать ее дремучим
лесом - кельтский рыцарский цикл.
Удивительные изменения, происшедшие в европейской культуре под влиянием
образного мира бриттов - в изначальном кельтском значении этого слова, -
никому, подозреваю, так и не удалось ни полностью проследить, ни в полной мере
себе представить. Мания рыцарства, куртуазной любви, мистического,
порождающего крестовые пох



Содержание раздела