Федершпиль Юрг - Апельсины На Окне
Юрг Федершпиль
Апельсины на окне
Перевод с немецкого А. Копытиной
Мокрые стволы лип фосфоресцировали под дождем, как шины автомобиля,
который мчался мимо живой изгороди, выхватывая из кустов запах сирени,
запах весны, сладостный и тяжелый, который поднимался в воздух и таял у
распахнутого окна.
Лысый мужчина в непромокаемом плаще уселся на подоконник и расматривал
фасады домов, стоящие напротив. Грубые планки скрепляли крестовины окон.
Сквозь отсыревшую от дождя и отвалившуюся штукатурку проглядывала каменная
кладка. Старые стены, точно такие, как во всем квартале.
- По ночам он, вероятно, слышал, как осыпается в стене песок, и
вскакивал со сна, стараясь понять, что это - голоса или шарканье подметок и
скрип сапог, - проговорил в темноте комнаты консьерж.
Он стоял на измятых, слипшихся газетных листах, покрывавших пол;
кругом виднелись банки с красками, тряпками, кисточки и котелок с известью.
Стоило старику повернуться, как газеты начинали шуршать.
- Его взяли за четыре дня то того, как здесь все кончилось, -
продолжал он, помолчав. - Стреляли тогда уже не очень много, разве только в
самые последние дни и часы, борцы Сопротивления появились из всех щелей, и
в каждой подворотне, где только вспыхивала сигарета, стояли настороже
вооруженные люди, один человек или несколько. Он уже больше двух лет
скрывался в нашем доме, он и девушка жили в этой комнате. Казалось, он
нисколько не боялся, а может, наоборот, слишком боялся - разве разберешь?
Он то уходил, то опять приходил, как самый обыкновенный человек, словно
никто и не знал, что он дезертир. Он выходил даже по ночам, хотя патрули
шныряли повсюду. Может, он страшился одиночества и ожидания, и предпочитал
шататься по улицам. А может, торговал из-под полы или помогал
Сопротивлению. Как бы там ни было, он часто приходил только на рассвете, и
девушка каждый раз клала на подоконник апельсины в знак того, что в комнате
нет посторонних, что все в порядке.
- Апельсины, - повторил мужчина в плаще, все еще глядя на улицу.
- Да, да, апельсины, - поспешно подхватил старик, поддевая носком
ботинка газеты. - Бог их знает, где только девушка доставала их. Если же
апельсинов не было, она клала иногда яблоки. Вот на том месте, где вы
сидите, там на бумаге всегда были разложены листья табака, а еще сушились
апельсиновые корочки и ломтики яблок. В те времена с табаком было туго, но
девушка всегда доставала хоть сколько-нибудь. Табак был очень душистый, - я
и сам курю трубку, - он пах апельсином и яблоком...
Мужчина в плаще закашлялся, встал, потянулся и провел тыльной стороной
ладони по своему изрезанному шрамами, гладко выбритому лицу.
- Внешность у него была неплохая, - пробормотал консьерж. - Высокого
роста, как большинство немцев. Можно сказать, великан. Но после того, как
они увели его в подвал и пробыли с ним там четверть часа, он стал похож на
горную ель, которую покорежила буря. Разбитые зубы торчали у него изо рта,
словно колосья после бури, а от ключицы до нижнего ребра свисали куски
мяса, будто колбасная кожура. В подвале они нашли кучу угля и давай гонять
его на эту кучу, раз пять, да, раз пять он взбирался на нее. Один немец
стоял наверху и встречал его пинком, так что он снова летел вниз, а двое
других, немец и вишист, те пихали его кочергой и лопатой, чтобы он снова
бежал наверх. Наконец, когда он уже не мог подняться, они ушли. Соседи
укрыли его в другом подвале, но ухаживать за ним не решались, только три
дня спустя мы с женой перетащили е
